3. Формы сознания как типы навигационных систем

Таким образом, когнитология оказывается опытной наукой. Но это – опыт особого рода – исследующий процесс воссоздания образа внутреннего мира субъекта как виртуальных альтернатив и через посредство этого приближающийся к истине. Это – возможная истина, которая, однако, позволяет увидеть ложность субъективных стереотипов. Другим аспектом этого процесса становится выявление возможности истинного бытия в отличие от эмпирической истории как бытия неистинного.

В этом отношении можно считать характерным фактом, что М.Э. Бёрстайн видит возможность другой модели жизни в истории,основанной на деполитизации подхода к сексуальности. Оказывается, что все субъекты, заполняющие историческую арену, и все их действия, основанные на политизированной сексуальности, становятся сопряженными с иллюзиями. И кажется, что в этом мире стремление к исторической самореализации в действии оборачивается в лучшем случае пустой тратой времени, а в худшем – смертельным мероприятием.

Бёрстайн видит практический ответ на исторические проблемы не в стремлении избежать истории, а в формировании альтернативной истории. Вывод, который следует из анализа Бёрстайн, состоит в предупреждении о тех опасностях, которые ожидают свободное стремление «делать историю». Стремление Генриха VIII получить наследнилось, столкнувшись с историческими случайностями. Аналогичным образом стремление Анны сформировать свою судьбу было взорвано неконтролируемыми факторами биологии. И вместе с тем нежелательное рождение девочки вместо мальчика обеспечило будущее величие Англии. Оба вывода имеют прямое отношение к пониманию и усвоению мудрости жизни и обнаружению фундаментальной слабости в величии свободы и чувств человека. Тот, кто усваивает эту истину, может сделать правильный навигационный выбор в истории.

Это значит, что правильный или неправильный выбор зависит от наличия или отсутствия навигационной системы, указывающей направление пути. Что такое навигационная система? Это – наличие осознаваемой или неосознанной цели как силы, направляющей энергию субъекта, и средств, наличных или создаваемых субъектом для реализации цели. В итоге рождается образ жизни, который соответствует «природе» данного субъекта. Этот вывод не затрагивает тех очевидных методологических заключений, которые естественным образом вытекают из представленного исторического анализа, как бы и ставящего ключевой вопрос, и отвечающего на него: можно ли считать исторически возникающие интерпретации судьбы Анны Болейн действительным познанием действительной реальности или же их следует отнести к области чистых фантазий относительно предмета, «ушедшего в Лету» и оставившего вопросы, не имеющие однозначных, эмпирически достоверных ответов?

Тот факт, что возникают ответы, взаимно исключающие друг друга, с точки зрения традиционной гносеологии должен свидетельствовать о том, что нельзя говорить об адекватном познании, если не иметь в итоге однозначного достоверного результата. Однако этот вывод относится к эмпирически существовавшей реальности, объективно обладавшей этим качеством однозначности. Но в истории наряду с такой реальностью существовала и виртуальная реальность, обретавшая качество однозначности лишь в результате решения и действия субъекта истории. Альтернативные интерпретации в своей совокупности и воспроизводят эту виртуальную реальность. Объективность истины в отношении этой реальности требует критерия возможного или невозможного. Возможное в случае Анны Болейн определялось такими факторами, как: ее самооценка себя как личности, т.е. ее cogito; правила жизни двора Генриха VIII; нормы морали, установленные католической церковью; понимание Генрихом VIII своей миссии в истории и своей роли в реализации этой миссии.

Соединение этих факторов в различных сочетаниях виртуальной реальности и в действительном историческом движении отражает специфические свойства субъект-объектной реальности, образ которой не только допускает, но и предполагает необходимость постижения реальных возможностей. Соединение метода исторического познания фактов с методами искусства, творчества и представляется путем создания или, точнее, воспроизводства этой виртуальной реальности. Обезглавленная Анна Болейн – это фактический конечный результат осуществления возможностей виртуальной реальности. Но живое воспроизведение этого результата, следующего из всего хода предшествующих событий, оказывается невозможным без видения динамики виртуальной реальности. Это особая форма познания, которая является компетенцией когнитологии, создающей
полный образ феномена субъект-объектной реальности, являющей 391 ся предметом культурологии как науки. Можно сказать, что когнитология – это теория познания применительно к культурологической реальности.

Человек, живущий и действующий в этой реальности, обретает способность ориентации во взаимоисключающих траекториях жизни,конструктивных и деструктивных. Какую виртуальную реальность выбирает для себя человек, зависит от рефлексии его сознания, т.е. отпогружения себя в мыслимые альтернативные возможности. Способность к адекватному выбору для человека можно сравнить со способностью к навигации в открытом океане. Что является ориентиром в этом океане, как он определяется и что заложено в человеке в качестве способности к адекватной ориентации, ограничивающей свободу его действий? Цивилизационная истина – это ключевой фактор навигации, который формируется исторически, истина относится к знанию сохранности цивилизационного целого, смысл которого определяет и смысл каждого отдельного индивида, из единства которых и слагается целое.

Как иные организмы создают механизмы навигации в безбрежной реальности универсума? Имеет ли человеческое сознание ключевые преимущества и если да, то в чем они состоят? Стремление ответить на эти вопросы с позиций науки подталкивает к сопоставлению различных типов сознания.

Когнитология, поскольку она проникает во внутреннюю структуру специфической реальности, опосредующей изнутри организма характер внешнего поведения, сталкивается с проблемой дифференциации мотивов.

Эмпирически фиксируемое многообразие форм поведения живых организмов, как кажется, допускает определения «простых» и «сложных» форм поведения в зависимости от способности адаптации организма к реалиям его внешнего окружения. Речь идет о выявлении общности и различий в когнитивных стилях живых организмов в качестве предпосылки адекватного понимания человеком самого себя.

Какой здесь возникает вопрос? Вопрос может быть сформулирован следующим образом: как следует определить сознание и как выявить, насколько широко распространен феномен сознания в мире живых организмов?

Попытку обобщить ответы на этот вопрос предпринял Син Ален Германсон (Международный университет Флориды).

Можно исходить из допущения, что мир животных распадается на два ряда: существуют животные, которые сознательно оперируют своими чувствами и поэтому могут экспериментировать с миром,действовать различным образом, т. е. обладают способностью выбора.

Вместе с тем существуют живые организмы, которые получают через «сенсоры» информацию извне и «слепо» обрабатывают ее. Тип поведения, опосредованный осознанным знанием, и тип зомбированного поведения качественно отличаются друг от друга.

При этом Ален-Германсон сразу же отмежевывается от концепций, которые отдают приоритет бессознательному в определении мотивов поведения. Коль скоро речь идет о сознании, то должна анализироваться ситуация, соответствующая природе сознания. Исходя из этой предпосылки, Ален-Германсон предлагает структурировать обсуждение вокруг «репрезентационистской» теории сознания.

Что такое репрезентационизм? Репрезентационизм – это доктрина, согласно которой воспринимаемые объекты являются только представлением внешних реальных объектов. Репрезентационистская доктрина исходит из того, что субъективный характер опыта полностью исчерпывается репрезентационным содержанием и что любая пара субъективных опытов не может иметь качественных различий без различий в репрезентационном содержании5.

Репрезентационизм представлен в двух основных разновидностях теории феноменального сознания, известных как «первый порядок мысли» (first order of thought) и «высокий порядок мысли» (higher order of thought). Предполагается, что они оказывают прямое влияние
на когнитивную систему. И та и другая версии исходят из того, что на когнитивную систему организма как целого оказывает влияние возникающая конструкция веры. Концепция первого порядка мысли видит образование веры как рождение представления о свойствах окружающей среды и возникающее на этой основе желание. Что касается теории высокого порядка мысли, то она полагает и представление о свойствах среды, и желание не конструкцией веры, а лишь репрезентативным материалом, которым возможно манипулирование для формирования когнитивной веры высокого порядка. Таким образом, «высокий порядок» способен сохранять в себе представления веры первого порядка и подниматься над ними в новом качестве.

Наличие перцептуальных верований объединяет формы сознания человека и других живых организмов. Перцептуальные верования напоминают внутренние «карты», посредством которых организм определяет направление действия. Они функционируют как руководство для поведения. Тай считает, что поскольку рыбы используют видение для того, чтобы обучаться путем проб и ошибок, решать проблемы и достигать своих рудиментарных целей, то можно признать, что они имеют верования, и, согласно теории первого образа мысли, они могут считаться обладающими сознанием. Наличие подобных «картам» состояний сознания объясняет, каким образом организм может адекватно реагировать на новые стимулы, и это подчас наилучшее объяснение того, почему животное идет кратчайшим путем к достижению цели. Мы можем объяснить это, признавая манипуляции когнитивной картой как внутренним представлением организма.

Бихевиористская концепция Скиннера в этом смысле не может считаться когнитивной, поскольку она не допускает представления, подобного карте, для объяснения гибкого, адаптивного и целеустремленного поведения. Ален-Германсон вместе с тем признает, что большинство насекомых с точки зрения поведения можно считать скиннеровскими созданиями, не опосредующими своего поведения представлениями когнитивной карты. Определенные типы поведения объясняются непосредственным физическим воздействием на организм различных внешних стимулов, тогда как сложные формы поведения опосредованы действием внутренней структуры сознания.

«Животные сознательны, – считает Ален-Германсон, – если они могут манипулировать внутренними подобными карте представлениями воспринимаемого поля таким образом, чтобы достигать своих целей так, как если бы они могли не только локализовать визуальные мишени, но также категоризовать ситуации как “присутствие стимула”»6. На основе этого определения Ален-Германсон считает возможным предсказывать типы поведения живых организмов. Предсказание Алена-Германсона заключается в следующем: животные-зомби с «простым умом» успешно решат проблему локализации задач, но потерпят поражение в категоризации задач. Исследование первого порядка мысли и его отношения к высокому
порядку мысли представляется важным в том смысле, что обнаруживает своевобразное включение форм ориентации первого порядка мысли в высокий порядок мысли. Типы поведения как бы не исключают друг друга, а взаимодействуют в процессе эволюции. Этот аспект проблемы представляется особо существенным, когда речь заходит об исследовании форм социального поведения так называемого «плюрального субъекта».